Торжество бюрократии

Эйяфьятлайокудль заставляет сделать ряд принципиальных выводов о гражданской авиации, мировой экономике и европейской бюрократии. Завершается самая убыточная неделя за всю историю мировой гражданской авиации. Отрасль постепенно выходит на нормальную работу, суммарный убыток авиаперевозчиков пока оценивается на уровне 1,7 млрд долл., хотя, вероятно, эта цифра будет уточняться и еще вырастет. Предстоит оценить ущерб для мировой экономики. Ведь авиаперевозки — неотъемлемый ее элемент, и закрытие неба над Европой продемонстрировало это особенно наглядно. Пострадали полупроводниковая, компьютерная и другие высокотехнологичные отрасли, использующие воздушный транспорт в своих логистических цепочках, пострадали марокканские ловцы крабов и кенийские цветочники, поставляющие свою продукцию в Европу, пострадал весь бизнес, основанный на человеческих контактах, пострадала и туристическая отрасль. Прекращение полетов привело к увеличению выбросов вредных газов, поскольку несостоявшие авиапассажиры, как могли, пересели на наземные, менее эффективные виды транспорта, увеличилось количество дорожно-транспортных происшествий (этот эффект уже наблюдался в США после 9/11) и связанных с ними жертв. Едва ли следовало устраивать подобный эсперимент, чтобы доказать незаменимость гражданской авиации, но раз уж так вышло, следует тщательно изучить последствия и сделать выводы на будущее.

В то же время весь этот ущерб нельзя назвать торжеством стихии, хотя без вулкана Эйяфьятлайокудль не обошлось. Скорее это можно назвать торжеством бюрократии. Первая реакция европейских властей на извержение была совершенно адекватной, — столкнувшись с неизвестным, следовало разобраться в ситуации, так что временное прекращение полетов выглядело вполне логичным. Но потом оказалось, что полеты запретили не для того, чтобы разобраться в ситуации, а для того, чтобы дождаться, когда прекратится извержение. А затем наступили выходные дни. Авиакомпании простаивали и подсчитывали убытки. В начале недели испытательные полеты провели несколько авиаперевозчиков, а также Airbus. Все они пришли к выводу, что рассеянный пепел никакой особой опасности не представляет. Понятно, что подобные заявления несут очевидные репутационные риски, так что требования со стороны авиакомпаний возобновить перевозки были подкреплены самой тщательной технической экспертизой. К тому же, например, на Камчатке вулканическая деятельность вообще не прекращается, а крупные ближневосточные авиаперевозчики (Emirates и Etihad, к примеру) базируются в аэропортах, расположенных в песчаной пустыне, и тоже летают, хотя, разумеется, за состоянием двигателей им приходится следить внимательнее. В общем, вполне можно жить и летать и в условиях Эйяфьятлайокудля, вот только соответствующие меры чиновникам надо было принимать гораздо решительнее, а не ждать, пока само рассосется — точнее, развеется.

Каждый из чиновников отвечал за свой конкретный участок, и каждого по отдельности, наверное, даже не в чем особенно упрекнуть, но в результате европейским властям удалось на практике реализовать самый разрушительный для авиакомпаний метод обеспечения безопасности полетов: нет полетов — есть 100%-ная безопасность. Сейчас, разумеется, начался поток обоснований и оправданий затянувшегося запрета на полеты, в том числе весьма изощренных, вплоть до ссылок на несовершенную компьютерную модель распространения вулканического пепла. Мне кажется, эти объяснения сегодня бессмысленны. Гораздо важнее понять, каким образом бюрократическая машина вышла из-под контроля и своими действиями, а точнее, бездействием, нанесла столь глобальный ущерб. Может, это позволило бы предотвратить аналогичные ситуации в будущем, пусть даже не по столь масштабным поводам. Люди не способны контролировать Эйяфьятлайокудль, но хотелось бы верить, что совладать с бюрократией все-таки можно.